kondakoff | По хребту Чувала. Часть вторая.

(продолжение, начало см ниже!)

«Война войной, а обед по расписанию» — народная мудрость.
Мы сели за стол, кушать, чай пить и думать, как быть дальше.

Расклад нерадостный, завтра тут будет куча народу, ОМОН сбросят десантом с вертолёта, мы первые подозреваемые, потому как находимся в 15 км от места преступления, тут же, в лесу, рядом с нами ходит преступник, вооружённый огнестрельным оружием, ему попадаться нам на глаза нет никакого резона, он так же как и мы хочет избежать встречи с милицией. Плюс доблестная милиция не долго будет разбираться, что это трое мужчин в камуфляже, в лесу, с едой на пару недель, делают именно в этом квадрате. Документов у нас нет, но ножи есть, морды небритые, грязные, идём тихо, след в след, костры заметаем, троп избегаем… Кто знает, что мы за люди?
Оденут наручники, увезут в каталажку, до выяснения личностей.
Такие вот у нас были в тот момент мысли.

Ясно одно: поход сорван, туда куда хочется, нам не пройти. И мы приняли решение идти обратно, к Вишере, строить катамаран и уплывать отсюда подальше.
Оставаться тут, на базе геологов, сейчас также опасно, дым от костра разносится далеко, запах каши с тушёнкой можно почувствовать за много километров, на улице глубокая ночь и темно, накрапывает дождь и настроение испорчено окончательно.
Несмотря на усталость дневного перехода, несмотря на ночь и дождь, решили собираться, и идти обратно к баньке геологов, на слиянии трёх ручьев, чуток поспать, и идти дальше, низинами и болотами, чтобы не смогли найти не собаки, не вертолёты.
10 минут на сборы, одеваем полусухую одежду, тушим и заливаем печь, закапываем все признаки нашего присутствия, заметаем все следы, и уходим в чёрный лес, к заветной баньке, подальше отсюда.

Кто был в лесу ночью, тот может понять, что это такое.
«Не видно ничего» — это ничего не сказать. Только проблески вершин и отсветы луны подсвечивают направление, коротким лучом фонарика на секунду освещаем компас, сверяясь с картой. Фонарик включаем под накидкой, чтобы не виден был возможному стороннему наблюдателю. Уже глубокой ночью подошли к слиянию ручьев. Последний километр шли на звук, на шум воды небольшого переката возле избы. В какой-то момент времени, нам с Женей одновременно пришла мысль, что преступник может так же как и мы рассчитывать на эту баньку, она очень мало кому известная, на общих картах её нет, в чаще, в буреломе незаметно к ней подойти невозможно, отличное укрытие от погони. Обсудив всё это шёпотом, приняли решение сходить в разведку. Юру оставили у рюкзаков, вооружив ракетницей, сами налегке, ползком, перебежками двинулись к баньке.
Сейчас конечно смешно всё это вспоминать, но в ту ночь, под моросящим дождём нам было не до смеха. Зрение обострилось, слух ловил малейшие шорохи и посторонние звуки леса.
Подползли к баньке, вроде всё тихо, нет ни звука, ни запаха, всё так, как мы оставили здесь 8–10 часов назад.
Тихо-тихо, реально ожидая выстрела из окна, подобрались к двери, дверь закрыта снаружи, прижата бревном, изнутри так не закрыться. На окнах стёкла целые, крыша вроде бы не разобрана, можно предположить, что внутри никого нет.

Чтобы точно это знать, нужно открыть дверь, и войти внутрь.
Есть такой термин, как «зачистка помещения», вот этим мы сейчас и занимались, понимая, что если там кто-то сидит, он ждать не будет, ему терять уже нечего, откроет огонь на поражение и всего делов-то. Лес — тайга, медведь — прокурор и преступнику уже терять нечего. Всё было как в том плохом кино, только очень медленно и скучно.
Пинком ноги сбивается полено, дверь распахивается, один заскакивает и уходит в сторону, с линии возможного выстрела, другой нырком влетает внутрь, падает на пол, группировка, кувырок, резко включается фонарик — никого!.
Сердце колотится, адреналин бурлит, слава Богам, всё хорошо, банька наша.
Тут же закрыли плотно окно дождевиком, зажгли свечу, сходили за Юрой, тихо-тихо расположились и легли спать. У нас было часа три на отдых и с рассветом нужно было уходить.
Дежурили по часу, печь не топили, закусили, поели тушёнки, сушек, запили всё водой из ручья, пополнили запасы воды, замели все следы, закрыли дверь, и с утренним туманом ушли в лес.

По старому маршруту не пошли, побоялись «натропить» траву и мох, взяли чуть западнее, забираясь на подножие Чувальского хребта. Весь день шли, не останавливаясь, на ходу перекусывая и запивая водой из фляжек.
В наших планах было пройти через весь хребет, и с наступлением темноты спуститься на «71-й», где был закопан наш катамаран. Но погода внесла свои коррективы в наши планы. Стоило нам подняться на Чувал, как резко упал туман, стало холодно, видимость пропала совершенно, азимут взять не на что.
Стоим на голом каменном склоне, на ветру, туман, дождь, холод, куда идти, неизвестно.
Смотрим в три стороны, может что-то мелькнет в тумане, какой то ориентир, какая либо вершина.
Мы уже отчаялись увидеть что-либо, как налетел ветер, и сквозь пелену туманной дымки мелькнула река Вишера, тот самый поворот, который нам нужен. Прямо под нами, внизу, вот-вот, рукой подать, ну всего то 5–10 км до неё. Что нам сейчас это расстояние, после того, что мы уже прошли.
Привязываемся компасом к этому направлению и идём вниз, напрямую, в лоб, прямо на изгиб реки.

Это оказался самый буреломный склон Чувальского хребта.
Но мы тогда этого не знали, да и выбора у нас не было, смеркалось, дождь усиливался, нужно было что то делать.
Сперва на нашем пути был курумник, большие валуны, наваленные кем-то, когда то, какой то огромной силою, камни размерами от гальки до огромной глыбы, которую приходилось обходить. Камни мокрые, скользкие, спуск с рюкзаком по такому крутому склону, после суток на ногах — это незабываемо.
Ноги гудят, камни качаются под ногами, спускаемся медленно, и очень осторожно.
Почти в темноте дошли до полосы леса, это даже не лес, лесом он когда-то был, сейчас это огромные неохватные кедрачи, плотной стеной стоящие на склоне, между ними ели, пихты и берёзы. Смешанный лес, растущий и наваленный как попало ветром, бурелом такой, что пройти эту полосу препятствий практически невозможно. Небо потемнело, дождь не прекращается. Нужно, просто необходимо дойти до ровного места, поставить палатку, и упасть. Сейчас жизненно нужны три вещи — чистая вода, костёр и сон.
Без этого нам не прожить ещё сутки, потому что уже ночь, и до реки ещё далеко.
Деревья так плотно стоят друг к другу, что приходится протискиваться между ними, продираясь между стволами высоких кедров, проваливаясь по колено в труху, в мох, в дупла поваленных деревьев.
Идём опять в темноте, по компасу, друг за другом, меняясь местами, потому что переднему труднее всего, он должен и на компас смотреть и себе под ноги, и ветки раздвигать и дорогу выглядывать. Тот, кто идёт вторым, страхует первого, третий, страхует второго и надеется сам на себя, потому что уже несколько часов идём молча, сил говорить что-то нет, идём как зомби, в ночи высоченного леса, с надеждой поглядывая вперёд, не появится ли долгожданная полоса реки.

Настал момент, когда впереди идущий стал падать чаще и чаще.
Усталость берет свое, темнота, бурелом, дождь не прекращается.
Реки всё нет, силы на исходе, принимаю командование на себя, и объявляю привал.
Юра уже в состоянии транса, готов идти пока двигаются ноги, Женька тоже упёртый и двужильный, а я видимо какой-то другой, и понимаю, что даже если мы сейчас и дойдём до реки, то поставить лагерь и разжечь огонь нам не хватит сил, а без этого, на этом холоде и в этот дождь мы можем простыть и всё будет очень плохо.
Все упали где стояли, в мягкий мокрый мох, рюкзаки просто придавили к земле и казалось что никакая сила не сможет нас оттуда оторвать и поднять.
Постепенно понимаем что сил нет и не будет, а если так лежать — уснём. Уже глубокая ночь, спать в мокрой одежде на мокром мху — не самое правильное решение. Отцепил рюкзак, встал, пошёл, с фонариком нашёл поваленный толстый ствол берёзы, вокруг было ещё много берёзового бурелома. А берёза — это береста, а береста горит даже мокрая. Прямо в метре от лежащего ствола берёзы, ножом вырезаю мох, до самой земли и камней. Получается ровная ямка на штык ножа глубиной, туда крошу мелко распущенную бересту, пусть мокрая, но её много и она тонкая как папирусная бумага. Под моросящим дождём, накрывшись плащёвкой, достаю спички и с первой попытки костёр разгорается ярким и жарким пламенем!

Юра в это время наломал сухого лапника, Женя достал ножовку и напилил чурок из крупных веток сухой берёзы, ещё немного, и мы сидим втроём на лежащем стволе, тесно прижавшись друг к другу, на спину с головой накинута полиэтиленовая плёнка, от нас валит пар, жар от большого огня греет и клонит в сон.
Воды нет даже попить, собираем в кружку дождевую воду с пленки, этим утоляем жажду.
Расставили на открытых пространствах все ёмкости, что у нас были, для сбора воды, в надежде, что дождь не прекратиться, и мы сможем с рассветом заварить котелок чая.
Договорились дежурить по полчаса, поддерживать огонь, греться. Двое спят, как мокрые воробьи на жёрдочке, ты сомнамбулой ходишь и собираешь сушняк, пилишь дрова, колешь чурки, проходит полчаса, толкаешь товарища, тот молниеносно просыпается, — А?, Что? Ах, да..
Берёт в руки ту же пилу и топор и уходит в чащу леса, а ты пристраиваешься на его место, садишься поудобнее, накрываешься плёнкою и через секунду засыпаешь. Час сна — это очень много.

Сколько прошло часов, как мы менялись, трудно вспомнить.
Может быть два раза, может быть три, но это было всё на грани сознания, руки и ноги сами что-то делали, а голова было отключена, мысленно только помнишь про время и ровно через 30 минут ты смотришь на часы — да, пора — и идёшь будить друга.

Как только занялся рассвет, дежурный разбудил всех, спина, руки, ноги ноют, голова пустая как барабан, хочется пить, есть, спать. Дождь прекратился, костёр затухает, нет воды, до реки ещё идти, и нести свои тяжёлые и мокрые рюкзаки.
Затушили костер, раскидали угли по камням, чтобы ветер не смог из раздуть и разжечь, убрали все следы, помогая друг другу влезли в лямки рюкзаков, проверили компас, достали карту, выдвинулись.

До Вишеры дошли за полчаса, всего каких то пары километров нам не хватило пройти, чтобы дойти до воды.
Но в лесу меньше ветра и больше топлива, и то, что мы остановились именно в чаще леса, было правильным решением.
Пройдя ещё километра два вдоль берега, вышли к нужной нам белоусовской избушке, растопили жарко печь, сварили кашу, суп, чай, поели, выпили спирта, закрыли дверь и уснули.
Спали почти сутки, изредка просыпаясь, подбрасывая в печь дрова и засыпая снова.
И только на следующий день, наутро, мы начали планировать дальнейшее продвижение в сторону дома.

В наши планы входила постройка катамарана, и сплав по реке Вишере до посёлка Вая, а там — на автобус и домой.
Но это будет в следующей части.

Изба Белоусовская 1997 © Photo by Alexander Kondakov